Накануне Пасхи Архиепископ Афинский и Всея Эллады дал интервью греческой газете ΘΕΜΑ (Тема). Беседа, как всегда, коснулась стремительных перемен, которые происходят в греческом обществе. Новые законы, новые явления общественной жизни существенно меняют положение Православной Церкви в Греции, ее роль и место в общественной жизни страны.
Наиболее острыми становятся вопросы новостей в законодательстве, налогообложения Церкви, преподавания основ вероучения в школе, а также проблема мигрантов и пресловутых однополых браков. В словах Афинского архиепископа звучит тревога и боль за происходящее в Элладе.
— Сейчас, в условиях мультикультурного общества, в мире, испытывающем огромные разносторонние проблемы, совершается попытка дезориентировать людей и направить их в противоположную сторону от христианства и греческой идентичности, — замечает архиепископ.
— И отдельной личности, и обществу в целом свойственно стремление к тому, чтобы приблизить воскресение, — говорит он. — Но для этого должны быть соответствующие предпосылки: действительно ли мы хотим воскресения или нет? Может, оно нам не выгодно?
Если говорить о воскресении общества, воскресении государства и воскресении нашего народа — мне кажется, что есть те, кто не желают, чтобы они воскресли.
— Обнародованы первые проекты поправок к Конституции. По крайней мере две из них касаются Церкви: отделение Церкви от государства и отмена религиозной клятвы. Эти изменения являются casus belli для Церкви?
— Эти опасения преувеличены. Обратимся к истории. На литургии часто можно слышать слова «ныне и присно». Так вот, Церковь существует уже более двадцати веков. Церковь жила и без уставного документа, жила и без государственного регулирования, жила в катакомбах, переживала мученичество, византийский расцвет (когда у нее было больше возможностей), пережила войны и 400 лет турецкого рабства и живет после образования независимого государства.
Единственное, что хотелось бы подчеркнуть, — после образования современной независимой Греции все испытания в отношениях между Церковью и государством были связаны с влиянием и воздействием Запада.
— А разделение Церкви и государства?
— О так называемом отделении Церкви от государства много сказано и написано. Что касается Церкви, то, думаю, она ясно дала понять: кто хочет быть с нами — пусть будет. Кто не хочет — может идти другой дорогой. Каждый волен выбирать. Следовательно, сама Церковь ни от кого не отделяется.
Теперь о так называемом разграничении функций. Мы не против разграничения функций Церкви и государства. Но мы за ясное разграничение полномочий. Мы против подхода, когда где-то полномочия разграничиваются, а где государству это выгодно, остаются смешанными.
Если у нас разграничены полномочия, почему у Церкви отнимают имущество, когда властям заблагорассудится? Почему в жизнь Церкви вмешивается правительство, заявляющее о своих коммунистических «левых» идеалах и подчеркивающее, что не имеет с Церковью ничего общего?
Почему государство готовит священнослужителей? Пусть нам дадут свободу заниматься духовным образованием. Возьмем в качестве примера школьный предмет «религиоведение». Разве имеют право министры превышать свои полномочия и действовать вопреки Конституции и Уставу Элладской Церкви?
Вы можете себе представить министра, который придет к греческим мусульманам и скажет им: «Коран не следует так изучать, будете его преподавать так, как я вам скажу»? Или укажет католикам, что им не следует изучать Священное Писание так, как им предписывает Ватикан? Или будет выдавать предписания иудеям?
Только от нас, православных греков, требуют молчания. А те, кто составляет религиозные меньшинства, обладают правом говорить все что угодно, и государство прислушивается к любым их пожеланиям. Мы испытываем такое давление, против нас ведется такая война, что мы чувствуем, что нас хотят уничтожить.
Значит, о таковых «разграничениях полномочий» идет речь? О таком «нейтральном» государстве?
— Как вы думаете, кто стоит за такими заявлениями, создавая соответствующие информационные поводы?
— Те, кто не хотят воскресения. Не знаю, возможно, нашему государству и следовало бы когда-нибудь снять гриф секретности и позволить специальным службам сообщить народу, кто нас действительно любит, а кто наш враг. Кто движим антигреческими убеждениями и стремится к тому, чтобы народ не пробудился ото сна.
— Третья статья Конституции гласит: «Господствующая религия в Греции — религия Восточной Православной Церкви Христовой». Как думаете, статья может быть отменена?
— Мне кажется, что они не осмелятся на такой шаг. Вы знаете, что я общаюсь с политиками всего политического спектра. Ни для кого не делаю исключений.
Я должен подчеркнуть, что многие темы затрагиваются поверхностно и не обсуждаются глубоко, вызывая тем самым лишь большой переполох. Возьмем в качестве примера вопрос о церковном имуществе. Каково оно на самом деле? Три письма я направил политикам, призывая их совместно обсудить, что составляет имущество Церкви и как его можно использовать на благо общества и граждан…
— Кто-нибудь откликнулся на ваш призыв?
— Никто. Всё только на словах и ради того, чтобы произвести впечатление.
— Что скажете о налогообложении Церкви?
— Нас уничтожают налогами. Нашим монастырям просто нечем платить. Церковь пытается с помощью займов обеспечить свое функционирование, но не знаю, сколько еще сможет выдержать.
Мы поставлены на грань выживания, как и все греки. Вчера ко мне пришло несколько человек и показали платежки за свет: «700 евро»! Люди просили помочь, так как у них просто нет таких денег. Как выживут семьи? Неужели они не понимают, что так нельзя?
— Но у Церкви есть недвижимое имущество…
— Есть некоторое имущество, но разве мы не должны обеспечить свое функционирование? У нас есть сотрудники, благотворительные учреждения. Семьсот благотворительных учреждений.
Если они из-за нехватки средств закроются, куда пойдут старики, куда пойдут душевнобольные, куда пойдут люди с болезнью Альцгеймера? На улицу?
— Я слежу за вашими благотворительными инициативами…
— Этим занимаюсь не я лично, а вся Церковь. Тысячи людей ежедневно бесплатно питаются в епархиях и на приходах. Печально, что многие предпочитают этого не замечать или просто не знают об этом, все время повторяя сказку о несметном церковном богатстве и недвижимости.
— Другая острая проблема: преподавание религиоведения в школах.
— Мы настроены на сотрудничество. Решения принимает государство, но мы надеемся, что к нам прислушаются.
Почему к представителям других религий относятся с уважением и даже выполняют любые их пожелания? А мы, православные христиане, составляющие большинство греческого народа, не должны быть услышаны, не имеем права на участие в дискуссии? Мы — только для того, чтобы нас постоянно обвинять? Любые наши высказывания превратно истолковываются людьми, которые не знают, что такое Церковь, и не любят ее.
— Церковь не занимается политикой, в чем ее часто обвиняют?
— Не занимается. Но, если под политикой имеют в виду то, что Церковь говорит людям правду, то мы имеем дело с искажением смыслов.
— Вы сдержанно комментировали возможность строительства мечети в Афинах. Вы по-прежнему так настроены? Почему?
— В последнее время еще более сдержанно. Я считаю, что мы должны быть осторожными. Зачем спешить? Мы делаем, что можем, но я очень сдержанно настроен по отношению к идее строительства. Эти люди [иммигранты] должны чувствовать нашу любовь и гостеприимство, но здесь не их отечество, они должны понимать, что их конечный пункт назначения — их собственная родина.
— Вопрос кремации умерших всегда на повестке дня. Почему Церковь против?
— Каждый волен поступать так, как ему заблагорассудится. Но человек не может быть немного свободным и немного обязанным. Православия — «чего изволите» не бывает. Мы не против создания крематориев муниципалитетами, но не на территории христианских кладбищ.
— Церковь критикуют за жесткое отношение к однополым бракам…
— Я выскажу собственное мнение. Эти явления были, существуют и будут существовать. Нет ни одного повода «сакрализировать» их, «десакрализировав» тем самым остальное.
Нет повода придавать им статус закона, нет повода обсуждать в Парламенте. Жизнь это показала. Во всяком случае, это не брак, а отклонение. Мы говорим о правах человека, но разве у самих детей нет прав? Я говорю об усыновлении. Всегда должны быть папа и мама, а не два папы и не две мамы…
Архиепископ Афинский Иероним II
