«Согласно определению нашего Катихизиса, «Покаяние есть Таинство, в котором исповедующий грехи свои, при видимом изъявлении прощения от священника, невидимо разрешается от грехов Самим Иисусом Христом».
Это Таинство ведет свое начало от времен, еще предшествовавших выходу Господа Иисуса Христа на общественное служение человеческому роду. Приходившие к Иоанну Крестителю, который «проповедывал крещение покаяния в отпущение грехов, исповедывали грехи своя» (Мк. 1:4–5). Окончательно же это христианское Таинство установлено было Господом Иисусом Христом. Еще во время Своей земной жизни, до Своих крестных страданий, Он обещал Своим Апостолам даровать власть отпущения грехов: «Елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси; и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех» (Мф. 18:18). По Своем же воскресении Господь Иисус Христос действительно даровал Апостолам эту власть, когда, явившись им, Он дунул и сказал: «Приимите Дух Свят: имже отпустите грехи, отпустятся им: и имже держите, держатся» (Ин. 20:22–23).
Для чего нужно это Таинство, если уверовавший во Христа и крещеный «во Имя Отца, и Сына, и Святого Духа», как мы знаем из того же Катихизиса, «умирает для жизни плотской, греховной, и возраждается от Духа Святого в жизнь духовную, святую»?
Таинство покаяния нужно потому, что, несмотря на благодатное духовное возрождение грешника в Таинстве крещения, возрожденный все же не перестает быт сыном согрешившего Адама, наследником поврежденной грехом природы последнего. Грех не перестает воздействовать и на возрожденную силою благодати Божией природу, но только не имеет прежней власти свободно и самовольно порабощать себе крещеного. Хорошо говорит об этом святитель Феофан Затворник в своей замечательной книге: «Пут ко спасению», останавливая наше внимание на знаменательных словах Апостола, говорящего в послании к Римлянам о значении Таинства крещения: «яко ктому не работати нам греху… грех вами да не одладает» (Римл. 6:14). Это дает нам разуметь, что то, что в расстроенной падшей природе составляет силу, влекущую ко греху, не истребляется в конец в крещении, а только поставляется в такое состояние, в коем не имеет над нами власти, не обладает нами, и мы не работаем ему. Оно в нас же находится, живет и действует, только не как господин. Главенство с сих пор принадлежит уже благодати Божией и духу, сознателыю себя ей предающему. Св. Диадох, объясняя силу крещения, говорит, что до крещения грех живет в сердце, а благодать извне действует; после же сего, благодать вселяется в сердце, а грех влечет извне. Он изгоняется из сердца, как враг из укрепления, и поселяется вне, в частях тела, откуда и действует раздробленно набегами. Почему и есть непрестанный искуситель, соблазнитель, но уже не властелин: безпокоит и тревожит, но не повелевает (Добротолюбие часть 4, 79 и далее).
Для исцеления тех, которые, поддавшись искушениям и соблазнам греха, не устояли, несмотря на вспомоществующую им благодать Божию, и вновь пали, после крещения, и установлено Таинство покаяния. Поэтому оно и называется в Требнике «вторым крещением».
От кающегося, дабы он мог получить разрешение во грехах своих, содеянных после крещения, требуется: 1) Сокрушение о грехах, 2) Намерение исправить свою жизнь, 3) Вера во Христа и 4) Надежда на Его милосердие.
О необходимости сердечного сокрушения так говорит Слово Божие: «Печаль бо, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовает» (2 Коринф. 7:10).
О намерении исправить свою жизнь: «И егда грешник возвратится от беззакония своего, и сотворит суд и правду, той жив будет в них» (Иезек. 33:19).
О вере во Христа и надежде на Его милосердие: «О Сем, – то-есть о Христе Иисусе, вси пророцы свидетельствуют, оставление грехов прияти именем Его всякому верующему в Онь» (Деян. 10:43).
Искреннее покаяние, без всякого лукавства и самооправдания, имеет столь великую силу, что грешнику прощаются все грехи его, сколь бы велики и тяжки они ни были. По учению слова Божия, только «хула на Духа Святого» (Мф. 12:31) не прощается, но это потому, что сущность этого греха состоит в таком сердечном ожесточении, когда грешник становится совсем неспособным к покаянию. Вот этого-то сердечного ожесточения и следует более всего бояться, а к нему часто приводит постоянное падение в одни и те же грехи после каждой исповеди и коснение в них, доводящее до полного нерадения о спасении своей души – так наз. «окамененного нечувствия», когда человек и слышать не хочет об оставлении своего греха и исправлении жизни.
К видимой стороне Таинства покаяния относится:
1) Устное исповедание своих грехов, которое произносит кающийся перед своим духовником – Епископом или пресвитером, и
2) Словесное разрешение от грехов, произносимое духовником по окончании исповеди.
Устное исповедание грехов всегда признавалось Церковью, как необходимейшая составная часть Таинства покаяния, как условие их прощения. Служитель Церкви получил власть отпускать грехи не безусловно, а под условием раскаяния в них со стороны грешника, и следовательно он должен слышать от самого кающегося, в чем он признает себя грешным, и убедиться, действительно ли он раскаивается в своих грехах, с намерением исправить свою жизнь, с верою во Христа и с надеждою на Его милосердие.
С другой стороны, Таинство покаяния есть не только духовный суд, в котором духовник выступает в качестве судии, поставленного Богом, но прежде всего и главным образом духовное врачевание. «Здесь врачебница, а не судилище», говорит св. Иоанн Златоуст. Но как служитель Церкви может быть духовным врачом кающегося, если он не знает его болезни? если он не знает, от чего его врачевать, чем ему помочь?
Больной телом сам разсказывает врачу о симптомах своей болезни, и лишь при этом условии врач может поставить правильный диагноз и назначить курс лечения. Точно так же и грешник, искренне желающий исцеления от своих грехов, должен раскрыть их перед своим духовным врачом, открыть перед ним свою душу.
Вместе с тем, устное исповедание грехов является естественной потребностью души и для самих кающихся, которые всегда чувствуют облегчение после искренней исповеди. Искренно исповедующий свои грехи тем самым производит суд над собой и показывает, что эти грехи стали ему чем-то чуждым настолько, что он охотно извергает их из себя и не стыдится говорить о них, как о чем-то, ему уже не принадлежащем, ибо он преодолел уже, поборол в себе сочувствие к ним и не желает более возвращаться к ним. Наоборот: трудно признаться бывает в таких грехах, сочувствие к которым еще живет в нашем сердце и которые полностью еще не оставлены, не извергнуты из души, еще сохраняют свою власть над нами. Поэтому первое и главное условие искренней исповеди – это твердая решимость не возвращаться более к своим прежним грехам. Второе условие указывается нам евангельским повествованием о покаянии начальника мытарей Закхея (см. Евангелие от Луки гл. 19, ст. 1–10). Это – решимость загладить свои прежние грехи противоположными им добрыми делами. В этом на помощь кающемуся приходит духовник, налагающий на него епитимию. Епитимия – это не столько наказание, сколько духовное упражнение, помогающее грешнику окончательно разсчитаться со своими прежними грехами и укрепиться в добродетели. Поэтому духовник не должен подходить к наложению епитимии чисто формально, а должен быть разсудительным: епитимия назначается на созидание, а не на разорение – цель епитимии исцелить больную душу и укрепить ее в добродетели, а не ввергнуть ее в отчаяние, лишив тем самым надежды спасения.
По окончании исповеди и наложении епитимии духовником произносится словесное разрешение от грехов по установленной Церковью и находящейся в Требнике формуле: «Господь и Бог наш Иисус Христос благодатию и щедротами Своего человеколюбия, да простит ти чадо, имярек, вся согрешения твоя: и аз недостойный иерей, властию Его мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во Имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь».
Некоторые признают более древней разрешительной формулой помещенную перед этим молитву: «Господи Боже спасения рабов Твоих, милостиве и щедре и долготерпеливе…».
Но во всяком случае разрешающей грешника признается в нынешнее время вышеупомянутая формула. Однако, и находящуюся перед ней опускать не следует, как это ныне некоторые делают «для сокращения».
Это разрешение от грехов не есть какой-то чисто-механический и автоматически-действующий акт. Разрешение во грехах подается лишь тогда, когда исповедь бывает искренней и полной, без лукавства и злонамеренной утайки грехов. Иначе может быть так, как говорит святитель Феофан: «Священник говорит: «прощаю и разрешаю», а Господь в это время говорит: «А Я не прощаю и не разрешаю».
Вот почему перед исповедью в нашем Требнике положено особое «увещание» грешнику, располагающее его к искренней и полной исповеди.
В настоящем своем виде Таинство исповеди сохранилось ныне из всех православных поместных церквей почти только в одной нашей Русской Церкви, где к Таинству Причащения не допускается никто из мирян, кто прежде не исповедывался и не получил разрешения своих грехов. Но и у нас оно часто принимает характер формального акта, через который надо пройти, чтобы быть допущенным к св. Причастию. Сравнительно редко в наше время кто по-настоящему исповедуется. Редки и духовники, умеющие по-настоящему исповедывать. По большей части, исповедующийся, придя на исповедь, молчит и ждет вопросов от духовника, на которые машинально отвечает: «Грешен, батюшка», и тем дело ограничивается. Читается разрешительная молитва, и исповедь окончена. Ни искреннего сердечного сокрушения о грехах, ни намерения исправить свою жизнь, ни веры во Христа и надежды на Его милосердие – этих главных требований настоящей исповеди, нельзя даже усмотреть в такой механической исповеди. А бывают и такие исповедники, которые даже не желают признать себя грешными в тех отдельных грехах, которые называет священник, а просто говорят: «грешен, как все» или «грешен обыкновенными человеческими грехами», причем под этими «обыкновенными человеческими грехами» они часто разумеют грехи, признаваемые Церковью весьма тяжкими, требующими сердечного сокрушения и непременного оставления их, к чему, видимо, не имеет никакого расположения исповедник, считающий, что после исповеди он может со спокойной совестью продолжать свою прежнюю греховную жизнь до следующей исповеди.
Вот одно из главнейших зол современной жизни, которое никак не должен оставлять без внимания духовник, желающий быть не механическим отправителем Таинств – «требоисправителем», – но истинным пастырем.
Нелегка задача духовника, который решается исповедывать не механически, а по-настоящему. Для этого ему необходимо сокрушить тот дух «окамененного нечувствия», который стал обычным явлением в современных христианах. Прекрасным пособием ему для этого может послужить книга: «Исповедь» Митрополита Антония – из воспоминаний по его лекциям, изданная заграницей, в Варшаве в 1928 году. Основная идея этой замечательной книги это – дать пастырю-духовнику руководственные указания, как пробудить в приходящем на исповедь дух истинного покаяния, сердечного сокрушения о своих грехах и намерение исправить впредь свою жизнь. А это ведь и есть главная задача каждого духовника, желающего совершать Таинство исповеди не механически, а по-настоящему, не исполняя только традиционный обычай, как многие привыкли смотреть на исповедь, а действительно возраждая кающегося к новой жизни «вторым крещением», «примиряя и соединяя» его вновь Святей Христовой Церкви. Для этого необходимо так подойти к кающемуся, так расположить и настроить его, чтобы душа его сама раскрылась перед духовником и чтобы он чистосердечно исповедал все свои грехи, ничего не утаивая, ибо грех, сознательно скрытый, неисповеданный, настолько тяготит и омрачает душу, что, по словам Вл. Антония, нередко приводит к самоубийству и, следовательно, к окончательной погибели души, хотя бы такой человек исправно приходил на исповедь, следуя привычке и обычаю исповедываться перед праздником Пасхи, как это многие делают, не думая серьезно о необходимости коренным образом исправить свою жизнь.
Дабы исповедь была полной и откровенной, а, следовательно, настоящей и спасительной, пастырь-духовник прежде всего должен и в повседневной своей жизни, общаясь со своими пасомыми, держать себя с ними так же, как он держит себя на исповеди. Это и подчеркивает в своей книге Митроп. Антоний, говоря: «Исповедь, совершаемая служителем Христа, есть такое дело, которое в некотором смысле должно сопровождать все его отношения к верующим. Называя священников духовными отцами, христиане сознают, что такие избранники Божии имеют право и обязанность постоянно взывать к голосу их совести и требовать открытия им своей души».
Это и есть самое важное условие успешного духовничества».
Архиепископ АВЕРКИЙ (Таушев)