«Сейчас я хочу говорить с вами о том, о чем как правило не говорят, – о вере. Обычно, поверив и войдя и Церковь, мы на этом и успокаиваемся. Между тем надо разобраться, что же такое вера. «Вера есть сила, все внутри в благонастроении содержащая, или есть самое благонастроение, подающее преестественное, непосредственное, совершенное единение верующего с веруемым Богом». Итак, наше общение, наша связь с Богом находится в зависимости от того, какова сила нашей веры.
Христос не требует от всех нас смерти за Него, какою Он за нас умер, но все мы должны иметь по крайней мере готовность к тому и свидетельствуем о том в крещении, умирая с верою, что такая смерть есть истинная жизнь. Продолжая раскрывать понятие «вера», Симеон Новый Богослов пишет: «Вера есть… нищету вменять в богатство, худость и ничтожество в истинную славу и знаменитость, и в то время как ничего не имеется, быть уверену, что всем обладаешь».
Милость Божия к нам заключается в том, что в крещении с нами не происходит фактической смерти – мы лишь свидетельствуем о готовности к ней. Для некоторых же, для сильных, эта смерть становится настоящей, они на самом деле сподобляются пострадать за Христа, но и мы, слабые, должны иметь по крайней мере готовность к смерти.
Если посмотреть внимательно на все христианство, на последования наших таинств, начинаешь видеть, какое особенное значение придается мученичеству, смерти за веру во Христа. В радостном, говорящем не о смерти, а о жизни, таинстве брака брачующиеся венчаются венцами мучеников: «Помяни я Господи Боже наш, – говорит молитва, – якоже помянул еси святыя Твоя четыредесять мученики…» В таинстве брака полагается тропарь мученикам: «Святии мученицы, добре страдальчествовавшии и венчавшиися, молитеся ко Господу, помиловатися душам нашим». Радость врачующихся должна быть радостью креста, мало того, даже радостью мученичества. «Слава Тебе, Христе Боже, апостолов похвало, мучеников радование, ихже проповедь, Троица Единосущная».
Итак, всякий, кто крестился, должен быть готовым на то, что по указанию Божию, по Его воле символически совершенное над ним в таинстве крещения действительно над ним и совершится. Об этом мы имеем не только святоотеческие свидетельства. То же говорит нам один из наших современников, который рассказывает, что в простоте сердца он думал раньше, что те времена, когда Господь требовал от верующих готовности умереть за Него, прошли, что это было где-то, когда-то. Но вот и ему Господь судил соприкоснуться с этим моментом готовности умереть за веру, о которой говорит Симеон Новый Богослов, и, испытав это, он свидетельствует, что трудно только переступить границу и предать себя всецело воле Божией, но когда «рубикон перейден», тогда нет меры утешения.
Смирение есть вера и вера – смирение. По словам Симеона Нового Богослова, вера есть дар Всеблагого Бога; этот дар Он вложил в наше естество, подчинив употребление его самовластию произволения нашего. Мы не имеем в своей естественной природе никакого препятствия к тому, чтобы поверить словесам Бога. А почему же есть неверующие?
Вера есть то, что вложено в нас. Совершением греха человек выявил потерю веры в Творца как во Всеведущего, Всезнающего и Вездесущего, сначала задумав обмануть Его, а потом пытаясь спрятаться от Него. И потеряна вера была благодаря гордости – тварь захотела сравняться с Творцом, стать подобной Ему. И наоборот, мы обретаем веру, когда ставим себя обратно на ту полку, на которой должны стоять как тварь в природе. Препятствие же для веры – не в естестве, а в том, что мы сами вложили в себя, – в гордости. Вся трудность заключается в стяжании смирения.
Для нас, уверовавших, дело обстоит вовсе не так, что вот, поверили, и всё тут. Иначе бы мы горами двигали. Вера даруется нам как вложенная в естество, в природу нашу, возрастает в зависимости от того, насколько мы идем навстречу. И сказали апостолы Господу: «умножь в нас веру»(Лк.17:5). Они понимали, что вера дается Господом. Становится понятным все, что было с апостолами, когда не могли они исцелить бесноватого, как рассказывается в Евангелии: «Один из народа сказал в ответ: …говорил я ученикам Твоим, чтобы изгнали его, и они не могли. Отвечая ему, Иисус сказал: о, род неверный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? Приведите его ко Мне». И когда привели к Иисусу бесноватого отрока, Господь сказал его отцу: «Если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему. И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! помоги моему неверию» (Мк.9:17–19, 23–24). А Петру Господь говорит: «Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу; но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих» (Лк.22:31–32). Вера ослабевает в нас потому, что мы не идем к ней навстречу, не готовимся к принятию дара, не просим, как отец бесноватого: «Верую, Господи, помози моему неверию» (Мк.9:24). Все приведенные евангельские свидетельства говорят, что мы своими силами не можем ни приобрести, ни сохранить веру и должны молиться о том Господу, как молились святые отцы и мужи евангельские.
Вера настраивает на истинное благо; она рождает в нас страх Божий. Подобное же говорит и Феодор Эдесский: Вера правая и глубоко внедренная рождает страх Божий; страх же Божий научает нас соблюдению заповедей». Сам ничего не могу, но «все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп.4:13). Сознание немощи моей рождает, по словам Симеона Нового Богослова, память смертную. На земле мы имеем время на покаяние, а в той жизни будет уже поздно. Царство Божие начинается на земле, оно внутри нас. Потому-то и утрачиваем мы в конце концов интерес к благам и вещам мира сего.
Итак, вера есть дар Божий, о котором должно просить; вера зависит от того, как мы смиряемся, и пути, ведущие к вере, лежат через память смертную, через неприлепление к мирским благам и даже к самой жизни в мире сем, через готовность к смерти за веру во Христа.
Следуя по пути стяжания веры, на что же нам все-таки ориентироваться, что ставить во главу в этой борьбе за веру и смирение? Об этом говорит апостол Павел: «Преподаю тебе, сын мой Тимофей, сообразно с бывшими о тебе пророчествами, такое завещание, чтобы ты воинствовал согласно с ними, как добрый воин, имея веру и добрую совесть, которую некоторые отвергнув, потерпели кораблекрушение в вере» (1Тим.1:18–19). В другом месте он говорит о диаконах (и это относится, конечно, ко всякому христианину), что они «должны быть честны, не двоязычны, не пристрастны к вину, не корыстолюбивы, хранящие таинство веры в чистой совести» (1Тим.3:8–9). Таким образом, наша вера зависит от того, насколько чиста наша совесть. Очищение и хранение совести – вот на чем должна быть основана борьба за веру».
Священномученик Сергий Мечев
